Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы

Библиотека

VI
Раннее развитие

Как вы думаете, что ему скажет доктор? скороговоркой проговорил Коля, какая отвратительная, однако же, харя, не правда ли? Терпеть не могу медицину!
Илюша умрет. Это, мне кажется, уж наверно, грустно ответил Алеша.
Шельмы! Медицина шельма! Я рад, однако, что узнал вас, Карамазов. Я давно хотел вас узнать. Жаль только, что мы так грустно встретились…
Коле очень бы хотелось что-то сказать еще горячее, еще экспансивнее, но как будто что-то его коробило. Алеша это заметил, улыбнулся и пожал ему руку.
Я давно научился уважать в вас редкое существо, пробормотал опять Коля, сбиваясь и путаясь. Я слышал, вы мистик и были в монастыре. Я знаю, что вы мистик, но… это меня не остановило. Прикосновение к действительности вас излечит… С натурами, как вы, не бывает иначе.
Что вы называете мистиком? От чего излечит? удивился немного Алеша.
Ну там бог и прочее.
Как, да разве вы в бога не веруете?
Напротив, я ничего не имею против бога. Конечно, бог есть только гипотеза… но… я признаю, что он нужен, для порядка… для мирового порядка и так далее… и если б его не было, то надо бы его выдумать, прибавил Коля, начиная краснеть. Ему вдруг вообразилось, что Алеша сейчас подумает, что он хочет выставить свои познания и показать, какой он большой. А я вовсе не хочу выставлять пред ним мои познания, с негодованием подумал Коля. И ему вдруг стало ужасно досадно.
Я, признаюсь, терпеть не могу вступать во все эти препирания, отрезал он, можно ведь и не веруя в бога любить человечество, как вы думаете? Вольтер же не веровал в бога, а любил человечество? (Опять, опять! подумал он про себя).
Вольтер в бога верил, но, кажется, мало и, кажется, мало любил и человечество, тихо, сдержанно и совершенно натурально произнес Алеша, как бы разговаривая с себе равным по летам или даже со старшим летами человеком. Колю именно поразила эта как бы неуверенность Алеши в свое мнение о Вольтере и что он как будто именно ему, маленькому Коле, отдает этот вопрос на решение.
А вы разве читали Вольтера? заключил Алеша.
Нет, не то чтобы читал… Я, впрочем, Кандида читал, в русском переводе… в старом, уродливом переводе, смешном… (Опять, опять!)
И поняли?
О да, всё… то есть… почему же вы думаете, что я бы не понял? Там, конечно, много сальностей… Я, конечно, в состоянии понять, что это роман философский и написан, чтобы провести идею… запутался уже совсем Коля. Я социалист, Карамазов, я неисправимый социалист, вдруг оборвал он ни с того ни с сего.
Социалист? засмеялся Алеша, да когда это вы успели? Ведь вам еще только тринадцать лет, кажется?
Колю скрючило.
Во-первых, не тринадцать, а четырнадцать, через две недели четырнадцать, так и вспыхнул он, а во-вторых, совершенно не понимаю, к чему тут мои лета? Дело в том, каковы мои убеждения, а не который мне год, не правда ли?
Когда вам будет больше лет, то вы сами увидите, какое значение имеет на убеждение возраст. Мне показалось тоже, что вы не свои слова говорите, скромно и спокойно ответил Алеша, но Коля горячо его прервал.
Помилуйте, вы хотите послушания и мистицизма. Согласитесь в том, что, например, христианская вера послужила лишь богатым и знатным, чтобы держать в рабстве низший класс, не правда ли?
Ах, я знаю, где вы это прочли, и вас непременно кто-нибудь научил! воскликнул Алеша.
Помилуйте, зачем же непременно прочел? И никто ровно не научил. Я и сам могу… И если хотите, я не против Христа. Это была вполне гуманная личность, и живи он в наше время, он бы прямо примкнул к революционерам и, может быть, играл бы видную роль… Это даже непременно.
Ну где, ну где вы этого нахватались! С каким это дураком вы связались? воскликнул Алеша.
Помилуйте, правды не скроешь. Я, конечно, по одному случаю, часто говорю с господином Ракитиным, но… Это еще старик Белинский тоже, говорят, говорил.
Белинский? Не помню. Он этого нигде не написал.
Если не написал, то, говорят, говорил. Я это слышал от одного… впрочем, черт…
А Белинского вы читали?
Видите ли… нет… я не совсем читал, но… место о Татьяне, зачем она не пошла с Онегиным, я читал.
Как не пошла с Онегиным? Да разве вы это уж… понимаете?
Помилуйте, вы, кажется, принимаете меня за мальчика Смурова, раздражительно осклабился Коля. Впрочем, пожалуйста, не думайте, что я уж такой революционер. Я очень часто не согласен с господином Ракитиным. Если я о Татьяне, то я вовсе не за эманципацию женщин. Я признаю, что женщина есть существо подчиненное и должна слушаться. Les femmes tricottent, как сказал Наполеон, усмехнулся почему-то Коля, и по крайней мере в этом я совершенно разделяю убеждение этого псевдовеликого человека. Я тоже, например, считаю, что бежать в Америку из отечества низость, хуже низости глупость. Зачем в Америку, когда и у нас можно много принести пользы для человечества? Именно теперь. Целая масса плодотворной деятельности. Так я и отвечал.
Как отвечали? Кому? Разве вас кто-нибудь уже приглашал в Америку?
Признаюсь, меня подбивали, но я отверг. Это, разумеется, между нами, Карамазов, слышите, никому ни слова. Это я вам только. Я совсем не желаю попасть в лапки Третьего отделения и брать уроки у Цепного моста,
Будешь помнить здание
У Цепного моста!

Помните? Великолепно! Чему вы смеетесь? Уж не думаете ли вы, что я вам всё наврал? (А что, если он узнает, что у меня в отцовском шкафу всего только и есть один этот нумер Колокола, а больше я из этого ничего не читал? мельком, но с содроганием подумал Коля).
Ох, нет, я не смеюсь и вовсе не думаю, что вы мне налгали. Вот то-то и есть, что этого не думаю, потому что всё это, увы, сущая правда! Ну скажите, а Пушкина-то вы читали, Онегина-то… Вот вы сейчас говорили о Татьяне?
Нет, еще не читал, но хочу прочесть. Я без предрассудков, Карамазов. Я хочу выслушать и ту и другую сторону. Зачем вы спросили?
Так.
Скажите, Карамазов, вы ужасно меня презираете? отрезал вдруг Коля и весь вытянулся пред Алешей, как бы став в позицию. Сделайте одолжение, без обиняков.
Презираю вас? с удивлением посмотрел на него Алеша. Да за что же? Мне только грустно, что прелестная натура, как ваша, еще и не начавшая жить, уже извращена всем этим грубым вздором.
Об моей натуре не заботьтесь, не без самодовольства перебил Коля, а что я мнителен, то это так. Глупо мнителен, грубо мнителен. Вы сейчас усмехнулись, мне и показалось, что вы как будто…
Ах, я усмехнулся совсем другому. Видите, чему я усмехнулся: я недавно прочел один отзыв одного заграничного немца, жившего в России, об нашей теперешней учащейся молодежи: Покажите вы, он пишет, русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною. Никаких знаний и беззаветное самомнение вот что хотел сказать немец про русского школьника.
Ах, да ведь это совершенно верно! захохотал вдруг Коля, верниссимо, точь-в-точь! Браво, немец! Однако ж чухна не рассмотрел и хорошей стороны, а, как вы думаете? Самомнение это пусть, это от молодости, это исправится, если только надо, чтоб это исправилось, но зато и независимый дух, с самого чуть не детства, зато смелость мысли и убеждения, а не дух ихнего колбаснического раболепства пред авторитетами… Но все-таки немец хорошо сказал! Браво, немец! Хотя все-таки немцев надо душить. Пусть они там сильны в науках, а их все-таки надо душить…
За что же душить? улыбнулся Алеша.
Ну я соврал, может быть, соглашаюсь. Я иногда ужасный ребенок, и когда рад чему, то не удерживаюсь и готов наврать вздору. Слушайте, мы с вами, однако же, здесь болтаем о пустяках, а этот доктор там что-то долго застрял. Впрочем, он, может, там и мамашу осмотрит и эту Ниночку безногую. Знаете, эта Ниночка мне понравилась. Она вдруг мне прошептала, когда я выходил: Зачем вы не приходили раньше? И таким голосом, с укором! Мне кажется, она ужасно добрая и жалкая.
Да, да! Вот вы будете ходить, вы увидите, что это за существо. Вам очень полезно узнавать вот такие существа, чтоб уметь ценить и еще многое другое, что узнаете именно из знакомства с этими существами, с жаром заметил Алеша. Это лучше всего вас переделает.
О, как я жалею и браню всего себя, что не приходил раньше! с горьким чувством воскликнул Коля.
Да, очень жаль. Вы видели сами, какое радостное вы произвели впечатление на бедного малютку! И как он убивался, вас ожидая!
Не говорите мне! Вы меня растравляете. А впрочем, мне поделом: я не приходил из самолюбия, из эгоистического самолюбия и подлого самовластия, от которого всю жизнь не могу избавиться, хотя всю жизнь ломаю себя. Я теперь это вижу, я во многом подлец, Карамазов.
Нет, вы прелестная натура, хотя и извращенная, и я слишком понимаю, почему вы могли иметь такое влияние на этого благородного и болезненно восприимчивого мальчика! горячо ответил Алеша.
И это вы говорите мне! вскричал Коля, а я, представьте, я думал я уже несколько раз, вот теперь как я здесь, думал, что вы меня презираете! Если б вы только знали, как я дорожу вашим мнением!
Но неужели вы вправду так мнительны? В таких летах! Ну представьте же себе, я именно подумал там в комнате, глядя на вас, когда вы рассказывали, что вы должны быть очень мнительны.
Уж и подумали? Какой, однако же, у вас глаз, видите, видите! Бьюсь об заклад, что это было на том месте, когда я про гуся рассказывал. Мне именно в этом месте вообразилось, что вы меня глубоко презираете за то, что я спешу выставиться молодцом, и я даже вдруг возненавидел вас за это и начал нести ахинею. Потом мне вообразилось (это уже сейчас, здесь) на том месте, когда я говорил: Если бы не было бога, то его надо выдумать, что я слишком тороплюсь выставить мое образование, тем более что эту фразу я в книге прочел. Но клянусь вам, я торопился выставить не от тщеславия, а так, не знаю отчего, от радости, ей-богу как будто от радости… хотя это глубоко постыдная черта, когда человек всем лезет на шею от радости. Я это знаю. Но я зато убежден теперь, что вы меня не презираете, а всё это я сам выдумал. О Карамазов, я глубоко несчастен. Я воображаю иногда бог знает что, что надо мной все смеются, весь мир, и я тогда, я просто готов тогда уничтожить весь порядок вещей.
И мучаете окружающих, улыбнулся Алеша.
И мучаю окружающих, особенно мать. Карамазов, скажите, я очень теперь смешон?
Да не думайте же про это, не думайте об этом совсем! воскликнул Алеша. Да и что такое смешон? Мало ли сколько раз бывает или кажется смешным человек? Притом же нынче почти все люди со способностями ужасно боятся быть смешными и тем несчастны. Меня только удивляет, что вы так рано стали ощущать это, хотя, впрочем, я давно уже замечаю это и не на вас одних. Нынче даже почти дети начали уж этим страдать. Это почти сумасшествие. В это самолюбие воплотился черт и залез во всё поколение, именно черт, прибавил Алеша, вовсе не усмехнувшись, как подумал было глядевший в упор на него Коля. Вы, как и все, заключил Алеша, то есть как очень многие, только не надо быть таким, как все, вот что.
Даже несмотря на то, что все такие?
Да, несмотря на то, что все такие. Один вы и будьте не такой. Вы и в самом деле не такой, как все: вы вот теперь не постыдились же признаться в дурном и даже в смешном. А нынче кто в этом сознается? Никто, да и потребность даже перестали находить в самоосуждении. Будьте же не такой, как все; хотя бы только вы один оставались не такой, а все-таки будьте не такой.
Великолепно! Я в вас не ошибся. Вы способны утешить. О, как я стремился к вам, Карамазов, как давно уже ищу встречи с вами! Неужели и вы обо мне тоже думали? Давеча вы говорили, что вы обо мне тоже думали?
Да, я слышал об вас и об вас тоже думал… и если отчасти и самолюбие заставило вас теперь это спросить, то это ничего.
Знаете, Карамазов, наше объяснение похоже на объяснение в любви, каким-то расслабленным и стыдливым голосом проговорил Коля. Это не смешно, не смешно?
Совсем не смешно, да хоть бы и смешно, так это ничего, потому что хорошо, светло улыбнулся Алеша.
А знаете, Карамазов, согласитесь, что и вам самим теперь немного со мною стыдно… Я вижу по глазам, как-то хитро, но и с каким-то почти счастьем усмехнулся Коля.
Чего же это стыдно?
А зачем вы покраснели?
Да это вы так сделали, что я покраснел! засмеялся Алеша и действительно весь покраснел. Ну да, немного стыдно, бог знает отчего, не знаю отчего… бормотал он, почти даже сконфузившись.
О, как я вас люблю и ценю в эту минуту, именно за то, что и вам чего-то стыдно со мной! Потому что и вы точно я! в решительном восторге воскликнул Коля. Щеки его пылали, глаза блестели.
Послушайте, Коля, вы, между прочим, будете и очень несчастный человек в жизни, сказал вдруг отчего-то Алеша.
Знаю, знаю. Как вы это всё знаете наперед! тотчас же подтвердил Коля.
Но в целом все-таки благословите жизнь.
Именно! Ура! Вы пророк! О, мы сойдемся, Карамазов. Знаете, меня всего более восхищает, что вы со мной совершенно как с ровней. А мы не ровня, нет, не ровня, вы выше! Но мы сойдемся. Знаете, я весь последний месяц говорил себе: Или мы разом с ним сойдемся друзьями навеки, или с первого же разу разойдемся врагами до гроба!
И говоря так, уж, конечно, любили меня! весело смеялся Алеша.
Любил, ужасно любил, любил и мечтал об вас! И как это вы знаете всё наперед? Ба, вот и доктор. Господи, что-то скажет, посмотрите, какое у него лицо!

Дело женщины вязанье (франц.).

Автор статьи
Репетитор, закончил Куровскую гимназию, которая входит в топ-100 школ Московской области, с золотой медалью. Являюсь победителем олимпиад по математике и информатике. Успешно сдал ЕГЭ на высокие баллы.
Задать вопрос
Оцените статью
Na5.club
Добавить комментарий

22 − 15 =

Adblock
detector