Это был человек огромного роста, с смуглым открытым лицом и густыми волнистыми волосами свинцового цвета: так странно отливала его проседь. Он был одет в послушничьем подряснике с широким монастырским ременным поясом и в высоком черном суконном колпачке. Послушник он был или постриженный монах – этого отгадать было невозможно, потому что монахи ладожских островов не только в путешествиях, но и на самых островах не всегда надевают камилавки, а в сельской простоте ограничиваются колпачками.
… Владыко проснулись и думают: «К чему это причесть: простой это сон, или мечтание, или духоводительное видение?»
Но, при всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою.
Что больше повиноваться, то человеку спокойнее жить…
Женщина всего на свете стоит, потому что она такую язву нанесет, что за все царство от нее не вылечишься, а она одна в одну минуту от нее может исцелить».
Неужели с того, что вы меня богатее, то у вас и чувств больше?
Я родился в крепостном звании и происхожу из дворовых людей графа К. из Орловской губернии.
— А ты знаешь ли, любезный друг: ты никогда никем не пренебрегай, потому что никто не может знать, за что кто какой страстью мучим и страдает.
Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою.
…любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы.
– Пустяки, – говорит, – ведь ты русский человек? Русский человек со всем справится.
Экий ты, братец, барабан: били тебя, били, и все никак еще не добьют.
— Ты бессердечный, ты каменный.
— Совсем, мол, я не каменный, а такой же как все, костяной да жильный…
Я только одно знаю, что себя гублю, а зато уже других губить не могу, ибо от меня все отвращаются.
И не поехал: зашагал во всю мочь, не успел опомниться, смотрю, к вечеру третьего дня вода завиднелась и люди. Я лег для опаски в траву и высматриваю: что за народ такой? Потому что боюсь, чтобы опять еще в худший плен не попасть, но вижу, что эти люди пищу варят… Должно быть, думаю, христиане. Подполоз еще ближе: гляжу, крестятся и водку пьют, — ну, значит, русские!..
