VII
Это я, моя родная дочь! Это я, мое серденько! услышала Катерина, очнувшись, и увидела перед собою старую прислужницу. Баба, наклонившись, казалось, что-то шептала и, протянув над нею иссохшую руку свою, опрыскивала ее холодною водою.
Где я? говорила Катерина, подымаясь и оглядываясь. Передо мною шумит Днепр, за мною горы… куда завела меня ты, баба?
Я тебя не завела, а вывела; вынесла на руках моих из душного подвала. Замкнула ключиком, чтобы тебе не досталось чего от пана Данила.
Где же ключ? сказала Катерина, поглядывая на свой пояс. Я его не вижу.
Его отвязал муж твой, поглядеть на колдуна, дитя мое.
Поглядеть?.. Баба, я пропала! вскрикнула Катерина.
Пусть Бог милует нас от этого, дитя мое! Молчи только, моя паняночка, никто ничего не узнает!
Он убежал, проклятый антихрист! Ты слышала, Катерина? он убежал! сказал пан Данило, приступая к жене своей. Очи метали огонь; сабля, звеня, тряслась при боку его.
Помертвела жена.
Его выпустил кто-нибудь, мой любый муж? проговорила она, дрожа.
Выпустил, правда твоя; но выпустил черт. Погляди, вместо него бревно заковано в железо. Сделал же Бог так, что черт не боится козачьих лап! Если бы только думу об этом держал в голове хоть один из моих козаков и я бы узнал… я бы и казни ему не нашел!
А если бы я?.. невольно вымолвила Катерина и, испугавшись, остановилась.
Если бы ты вздумала, тогда бы ты не жена мне была. Я бы тебя зашил тогда в мешок и утопил бы на самой середине Днепра!..
Дух занялся у Катерины, и ей чудилось, что волоса стали отделяться на голове ее.
