Л. Н. Толстой. Воскресение

Библиотека

XXXII

Вернувшись домой и найдя у себя на столе записку сестры, Нехлюдов тотчас же поехал к ней. Это было вечером. Игнатий Никифорович отдыхал в другой комнате, и Наталья Ивановна одна встретила брата. Она была в черном шелковом платье по талии, с красным бантом на груди, и черные волосы ее были взбиты и причесаны по-модному. Она, очевидно, старательно молодилась для ровесника-мужа. Увидав брата, она вскочила с дивана и быстрым шагом, свистя шелковой юбкой, вышла ему навстречу. Они поцеловались и, улыбаясь, посмотрели друг на друга. Совершился тот таинственный, невыразимый словами, многозначительный обмен взглядов, в котором все было правда, и начался обмен слов, в котором уже не было той правды. Они не видались со смерти матери.
Ты потолстела и помолодела, сказал он.
У нее сморщились губы от удовольствия.
А ты похудел.
Ну, что Игнатий Никифорович? спросил Нехлюдов.
Он отдыхает. Он не спал ночь.
Много бы тут надо сказать, но слова ничего не сказали, а взгляды сказали, что то, что надо бы сказать, не сказано.
Я была у тебя.
Да, я знаю. Я уехал из дома. Мне велико, одиноко, скучно. А мне ничего этого не нужно, так что ты возьми это все, то есть мебель, все вещи.
Да, мне сказала Аграфена Петровна. Я была там. Очень тебе благодарна. Но…
В это время лакей гостиницы принес серебряный чайный прибор.
Они помолчали, покуда лакей расставлял чайный прибор. Наталья Ивановна перешла на кресло против столика и молча засыпала чай. Нехлюдов молчал.
Ну, что же, Дмитрий, я все знаю, с решительностью сказала Наташа, взглянув на него.
Что ж, я очень рад, что ты знаешь.
Ведь разве ты можешь надеяться исправить ее после такой жизни? сказала Наталья Ивановна.
Он сидел, не облокотившись, прямо, на маленьком стуле и внимательно слушал ее, стараясь хорошенько понять и хорошенько ответить. Настроение, вызванное в нем последним свиданием с Масловой, еще продолжало наполнять его душу спокойной радостью и благорасположением ко всем людям.
Я не ее исправить, а себя исправить хочу, ответил он.
Наталья Ивановна вздохнула.
Есть другие средства, кроме женитьбы.
А я думаю, что это лучшее; кроме того, это вводит меня в тот мир, в котором я могу быть полезен.
Я не думаю, сказала Наталья Ивановна, чтобы ты мог быть счастлив.
Дело не в моем счастье.
Разумеется, но она, если у ней есть сердце, не может быть счастлива, не может даже желать этого.
Она и не желает.
Я понимаю, но жизнь…
Что жизнь?
Требует другого.
Ничего не требует, кроме того, чтобы мы делали, что должно, сказал Нехлюдов, глядя в ее красивое еще, хотя и покрытое около глаз и рта мелкими морщинками, лицо.
Не понимаю, сказала она, вздохнув.
Бедная, милая! Как она могла так измениться? думал Нехлюдов, вспоминая Наташу такою, какая она была незамужем, и испытывая к ней сплетенное из бесчисленных детских воспоминаний нежное чувство.
В это время в комнату вошел, как всегда, высоко неся голову и выпятив широкую грудь, мягко и легко ступая и улыбаясь, Игнатий Никифорович, блестя своими очками, лысиной и черной бородой.
Здравствуйте, здравствуйте, проговорил он, делая ненатуральные сознательные ударения.
(Несмотря на то, что в первое время после женитьбы они старались сойтись на ты, они остались на вы.)
Они пожали друг другу руку, и Игнатий Никифорович легко опустился на кресло.
Не помешаю я вашему разговору?
Нет, я ни от кого не скрываю того, что говорю, и то, что делаю.
Как только Нехлюдов увидал это лицо, увидал эти волосатые руки, услыхал этот покровительственный, самоуверенный тон, кроткое настроение его мгновенно исчезло.
Да, мы говорили про его намерение, сказала Наталья Ивановна. Налить тебе? прибавила она, взявшись за чайник.
Да, пожалуйста, какое, собственно, намерение?
Ехать в Сибирь с той партией арестантов, в которой находится женщина, перед которой я считаю себя виноватым, выговорил Нехлюдов.
Я слышал, что не только сопровождать, но и более.
Да, и жениться, если только она этого захочет.
Вот как! Но если вам не неприятно, объясните мне ваши мотивы. Я не понимаю их.
Мотивы те, что женщина эта… что первый шаг ее на пути разврата… Нехлюдов рассердился на себя за то, что не находил выражения. Мотивы те, что я виноват, а наказана она.
Если наказана, то, вероятно, и она не невинна.
Она совершенно невинна.
И Нехлюдов с ненужным волнением рассказал все дело.
Да, это упущение председательствующего и потому необдуманность ответа присяжных. Но на этот случай есть сенат.
Сенат отказал.
А отказал, то, стало быть, не было основательных поводов кассации, сказал Игнатий Никифорович, очевидно совершенно разделяя известное мнение о том, что истина есть продукт судоговорения. Сенат не может входить в рассмотрение дела по существу. Если же действительно есть ошибка суда, то тогда надо просить на высочайшее имя.
Подано, но нет никакой вероятности успеха. Сделают справку в министерстве, министерство спросит сенат, сенат повторит свое решение, и, как обыкновенно, невинный будет наказан.
Во-первых, министерство не будет спрашивать сенат, с улыбкой снисхождения сказал Игнатий Никифорович, а вытребует подлинное дело из суда и если найдет ошибку, то и даст заключение в этом смысле, а во-вторых, невинные никогда, или, по крайней мере, как самое редкое исключение, бывают наказаны. А наказываются виновные, не торопясь, с самодовольной улыбкой говорил Игнатий Никифорович.
А я так убедился в противном, заговорил Нехлюдов с недобрым чувством к зятю, я убедился, что большая половина людей, присужденных судами, невинна.
Это как же?
Невинны просто в прямом смысле слова, как невинна эта женщина в отравлении, как невинен крестьянин, которого я узнал теперь, в убийстве, которого он не совершал; как невинны сын и мать в поджоге, сделанном самим хозяином, которые чуть было не были обвинены.
Да, разумеется, всегда были и будут судебные ошибки. Человеческое учреждение не может быть совершенно.
А потом огромная доля невинных потому, что они, воспитавшись в известной среде, не считают совершаемые ими поступки преступлениями.
Простите, это несправедливо: всякий вор знает, что воровство нехорошо и что не надо воровать, что воровство безнравственно, со спокойной, самоуверенной, все той же, несколько презрительной улыбкой, которая особенно раздражала Нехлюдова, сказал Игнатий Никифорович.
Нет, не знает; ему говорят: не воруй, а он видит и знает, что фабриканты крадут его труд, удерживая его плату, что правительство со всеми своими чиновниками, в виде податей, обкрадывает его не переставая.
Это уже и анархизм, спокойно определил Игнатий Никифорович значение слов своего шурина.
Я не знаю, что это, я говорю, что есть, продолжал Нехлюдов, знает, что правительство обкрадывает его; знает, что мы, землевладельцы, обокрали его уже давно, отняв у него землю, которая должна быть общим достоянием, а потом, когда он с этой краденой земли соберет сучья на топку своей печи, мы его сажаем в тюрьму и хотим уверить его, что он вор. Ведь он знает, что вор не он, а тот, который украл у него землю, и что всякая restitution того, что у него украдено, есть его обязанность перед своей семьей.
Не понимаю, а если понимаю, то не согласен. Земля не может не быть чьей-нибудь собственностью. Если вы ее разделите, начал Игнатий Никифорович с полной и спокойной уверенностью о том, что Нехлюдов социалист и что требования теории социализма состоят в том, чтобы разделить всю землю поровну, а что такое деление очень глупо, и он легко может опровергнуть его, если вы ее нынче разделите поровну, завтра она опять перейдет в руки более трудолюбивых и способных.
Никто и не думает делить землю поровну, земля не должна быть ничьей собственностью, не должна быть предметом купли и продажи или займа.
Право собственности прирожденно человеку. Без права собственности не будет никакого интереса в обработке земли. Уничтожьте право собственности, и мы вернемся к дикому состоянию, авторитетно произнес Игнатий Никифорович, повторяя тот обычный аргумент в пользу права земельной собственности, который считается неопровержимым и состоит в том, что жадность к земельной собственности есть признак ее необходимости.
Напротив, только тогда земля не будет лежать впусте, как теперь, когда землевладельцы, как собака на сене, не допускают до земли тех, кто может, а сами не умеют эксплуатировать ее.
Послушайте, Дмитрий Иванович, ведь это совершенное безумие! Разве возможно в наше время уничтожение собственности земли? Я знаю, это ваш давнишний dada. Но позвольте мне сказать вам прямо… И Игнатий Никифорович побледнел, и голос его задрожал: очевидно, этот вопрос близко трогал его. Я бы советовал вам обдумать этот вопрос хорошенько, прежде чем приступить к практическому разрешению его.
Вы говорите про мои личные дела?
Да. Я полагаю, что все мы, поставленные в известное положение, должны нести те обязанности, которые вытекают из этого положения, должны поддерживать те условия быта, в которых мы родились и унаследовали от наших предков и которые должны передать нашим потомкам.
Я считаю своей обязанностью…
Позвольте, не давая себя перебить, продолжал Игнатий Никифорович, я говорю не за себя и за своих детей. Состояние моих детей обеспечено, и я зарабатываю столько, что мы живем, и полагаю, что и дети будут жить безбедно, и потому мой протест против ваших поступков, позвольте сказать, не вполне обдуманных, вытекает не из личных интересов, а принципиально я не могу согласиться с вами. И советовал бы вам больше подумать, почитать…
Ну, уж вы мне предоставьте решать мои дела самому и знать, что надо читать и что не надо, сказал Нехлюдов, побледнев, и, чувствуя, что у него холодеют руки и он не владеет собой, замолчал и стал пить чай.

возмещение (франц.).
конек (франц.).

Автор статьи
Репетитор, закончил Куровскую гимназию, которая входит в топ-100 школ Московской области, с золотой медалью. Являюсь победителем олимпиад по математике и информатике. Успешно сдал ЕГЭ на высокие баллы.
Задать вопрос
Оцените статью
Na5.club
Добавить комментарий

97 − = 94

Adblock
detector